«Забыли, что есть другие люди»: член-корреспондент РАН — о жизни неконтактных племён

Племена, ведущие первобытный образ жизни и отказывающиеся от контактов с современной цивилизацией, до сих пор сохранилась в Бразилии и Новой Гвинее. Эти люди часто подвергаются угрозе со стороны местных землевладельцев, которым присутствие аборигенов мешает расширять свои угодья. При этом племена не хотят вливаться в современное общество осознанно — они понимают, что не смогут найти для себя достойное место в большом социуме. Об этом в интервью RT рассказал член-корреспондент РАН, доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН Сергей Арутюнов. Он отметил, что изучение уклада племён, сохранивших первобытный образ жизни, позволяет говорить о природной иерархичности людей — лидеры есть даже у самых маленьких замкнутых человеческих групп.

• Gettyimages.ru
• © COLLART Hervé/Sygma

— Сергей Александрович, в Бразилии недавно скончался последний представитель индейского племени, который отказывался от любых контактов с цивилизацией. Мужчина, известный как Человек из дыры, умер после 26 лет полной изоляции в джунглях бассейна Амазонки. Всё его племя было истреблено в период с 1970-х по начало 1990-х годов. Удалось ли учёным собрать какую-то информацию об этом племени, когда оно ещё существовало?

— Об этом племени науке практически ничего не известно. Но главный вопрос, который следует поднять: почему эти люди были убиты? Это серьёзная проблема. Да, в Бразилии и во многих других странах существуют законы об охране местных аборигенных племён. Однако часто эти законы остаются на бумаге, потому что крупные землевладельцы заинтересованы в вырубке лесов и расширении своих владений. В этом им мешают неконтактные племена, которые живут на неосвоенных территориях. И часто против них устраиваются провокации — попросту говоря, этих людей убивают. Полиция должна реагировать на такие преступления, но её нередко подкупают заказчики.

Впрочем, часть таких племён всё же сохранилась. Так, в Бразилии живёт племя, которое прозвали флечейрос, что означает «стрелки», — как они сами называют себя, неизвестно. Они вооружены луками и стрелами и живут в глубине непроходимых лесов, когда кто-то пытается к ним проникнуть, они его просто пристреливают. Поэтому контактов с ними нет, а об их образе жизни ничего не известно.

• Сергей Арутюнов
• © Институт этнологии и антропологии РАН

На моей памяти был открыт ряд подобных племён в Бразилии и Новой Гвинее. В принципе, большая часть неконтактных племён смогла сохраниться именно в этих регионах, поскольку именно там ещё есть такие непроходимые леса, которые могут служить для них убежищем.

Однако надо понимать, что, как только о племени становится известно, это автоматически означает, что оно перестаёт быть неконтактным — кто-то из него вошёл в контакт с цивилизованным миром. Возможно, что опосредованно, через соседние племена, которые уже активно сообщаются с окружающим миром. И уже через них условно неконтактные племена могут устанавливать связи с большим миром.

Такие ситуации я наблюдал у нас в Арктике, когда в 1970-е годы работал среди чукчей и ненцев. Отдельные роды отказывались от контактов с внешним миром — советской властью, милицией, райсоветами и т. д. При этом «неучтённые» люди продолжали общаться со своими родственниками, жившими в посёлках. Через них эти вольные семьи отдавали своих детей учиться в интернаты. Дети учились, но часто бросали школу, не доучившись, — просто не возвращались после каникул. Чтобы вернуть детей за парты, власти отправляли искать стойбища их семей с вертолёта — я сам был свидетелем таких экспедиций. Но найти в лесотундре их было очень непросто, часто не получалось.

Люди эти держали большие оленьи стада — неофициально, никаких налогов они не платили. И это в 1970-е годы в Советском Союзе — что уж говорить про леса Бразилии.

— Почему до сих пор некоторые традиционные племена не хотят приобщаться к современной цивилизации, какие у них мотивы?

—Потому что они знают, что произошло с теми, кто приобщился. Эти люди нищают, спиваются, люмпенизируются, теряют свою культуру и традиции. Большинству из них живётся в современной цивилизации плохо. Так что представители условно неконтактных племён отнюдь не дураки. Напротив, они вполне сознательно предпочитают сохранять свой образ жизни и обычаи. Тем более что некоторые из этих обычаев могут очень не понравиться белым людям. Например, ещё в середине прошлого века у представителей племени форе, жившего в Новой Гвинее, было принято не хоронить своих умерших, а съедать. Об этом стало известно, когда американский врач Даниел Гайдузек расследовал механизм распространения болезни Куру среди этого племени. Выяснилось, что недуг распространялся именно через поедание человеческого мозга.

• Мальчик из племени форе, страдающий от последней стадии болезни Куру
• © Liberski PP/Wikimedia Commons/CC BY 3.0

Кроме того, многие аборигенные племена не имеют иммунитета к распространённым среди нас возбудителям болезней. Это тоже может быть причиной, почему эти люди не хотят контактировать с цивилизацией — они уже знают, что это может грозить новыми, смертельными для них недугами.

При этом такие племена могут даже вести торговлю с внешним миром (чаще всего через соседей), но при этом сохранять свой традиционный уклад жизни. В 1950-е годы я был с экспедицией во Вьетнаме, мы посещали местное племя ксакау, оно имело контакты с внешним миром: примерно раз в месяц эти люди спускались с гор, выходили из лесов, чтобы продать свои продукты на местной ярмарке. Однако при этом они практически не пользовались покупными вещам — разве что мужчины. А женщины продолжали носить только домотканую одежду. И язык они знали только свой — язык пуок. Только старейшина владел тайским языком, благодаря этому и можно было как-то общаться.

— То есть в целом племён, сохранивших первобытный уклад, много, хотя не все из них неконтактные?

— В последнее время именно неконтактных племён становится всё меньше. Но ещё 60—70 лет назад, когда я начинал свою научную деятельность младшим научным сотрудником, неконтактных сообществ было довольно много.Я работалво Вьетнаме, в Индии, на Чукотке, Таймыре, где в самых глухих местах ещё жили люди, отказавшиеся от связей с современной цивилизацией.

Сейчас такие группы сохранились разве что в глухих лесах Бразилии или далёких нагорьях Новой Гвинеи, но мало. Потому что после того как такое племя выходит на контакт, к нему начинается массовое паломничество любопытных туристов.

— Насколько отличается уклад различных аборигенных неконтактных племён? Или все они ведут примерно похожий образ жизни?

— Конечно, различия очень сильны. Но есть и сходные для всех черты — например, практически все такие племена уже занимаются земледелием. В чистом виде охотников-собирателей осталось не так много, хотя они и есть. В качестве примера можно привести племя хадза, которое живёт в Танзании. Но их постоянно теснят соседи-земледельцы, сокращают их охотничью территорию, хотя хадза и находятся под охраной государства. Сами же хадза не хотят переходить к земледелию и скотоводству.

По сути, так и не смогли полноценно перейти к современному образу жизни и австралийские аборигены. Да, они давно одеваются в фабричную одежду, живут в домах, которые им помогли построить власти, получают пособия… Но большинство из них не работают, они очень бедны, среди них распространено пьянство, которого в первобытном состоянии, конечно, не было.

• Молодой охотник из племени хадза
• Gettyimages.ru
• © chuvipro

В Индии аборигенные первобытные племена ведут разный образ жизни. Кто-то постепенно превращается в обычных индусов, как соседи, переходит к земледелию. Правда, земледельцы из таких людей обычно плохие, они собирают ничтожные урожаи. И поэтому многие просто нанимаются батраками к соседям. Живут в камышовых хижинах, часть пропитания собирают в лесу… Женщины обматываются в тряпки, а мужчины ходят в шортах, подобранных где-то на свалке.

Охотиться с луками им запрещает правительство, потому что окрестные леса объявлены заповедником. Так что этим людям остаётся охотиться с рогаткой. Увидит такой мужчина крысу — подберёт камушек и стреляет из рогатки, очень метко. А потом эту крысу поджарит и съест. Вот так живут многие племена, которые пошли на контакт с цивилизованным обществом.

В ещё худшем положении находится племя ик, которое живёт в Центральной Африке. Власти запрещают им охотиться, потому что рядом расположены заповедные леса с редкими видами животных. Климат в той местности засушливый, поэтому племя постепенно просто вымирает от голода.

— Похожи ли языки таких племён на современные языки?

— Нет, это очень своеобразные языки, как правило. Например, у них ограничены числительные — допустим, могут считать только до 60. И когда спрашиваешь представителя такого племени, почему только до 60, он может ответить, что это — максимальное количество свиней, сколько может держать одна семья. А больше считать нечего и незачем.

И как правило, при соприкосновении с современными языками такие первобытные языки быстро меняются. Например, я наблюдал это среди эскимосов. При столкновении с внешним миром они не прекращали говорить на своём языке, только его синтаксис всё больше начинал напоминать синтаксис английского. То есть сложные многосоставные слова, которые были характерны для речи в её первобытном состоянии, заменяются простыми аналитическими конструкциями, характерными для языков высокоразвитых обществ.

• Gettyimages.ru
• © Ignacio Palacios

— Иногда встречается точка зрения, согласно которой жизнь первобытных охотников здоровее и в чём-то комфортнее, чем жизнь земледельцев и скотоводов. Так ли это?

— Да. Но только такая жизнь в два раза короче. Потому что никакой, даже примитивной медицины у таких племён нет, только колдовство, шаманство и какие-то травы. Например, когда я работал на Чукотке, среди чукчей и эскимосов 50-летний человек уже считался стариком, до 60 мало кто доживал. Правда, ради справедливости скажу, что и в условиях современной цивилизации далеко не все мужчины живут дольше.

Что касается народов с первобытным образом жизни, то некоторые из них ещё и питаются специфически — у нас на севере, например, основу рациона составляло заквашенное мясо. Это не очень полезно, поэтому у этих народов часто встречается рак желудка.

На страницу галереи

— Как таким замкнутым сообществам удаётся тысячелетиями поддерживать популяцию, почему в ней не накапливаются генетические болезни?

— В действительности жизнь таких замкнутых групп далеко не всегда сопряжена с каким-то вырождением. Могу привести такой пример: одна группа полярных эскимосов давным-давно отбилась от общей популяции, поселилась на самом севере Гренландии. Их открыли примерно 200 лет назад — к тому моменту эти эскимосы даже забыли, что есть другие люди, считали себя единственными людьми. Численность этой группы составляла к моменту их открытия порядка 300 человек, но они не выродились. Дело в том, что если в исходной популяции нет носителей генетических болезней, то негативные гены и не смогут накопиться. В животноводстве, например, инбридинговые (инбридинг — скрещивание животных, состоящих в близком родстве. — RT) линии могут не вырождаться столетиями.

— Что в целом изучение таких народов даёт науке для понимания социального устройства нашего современного общества, психологии современных людей?

— На самом деле ничего особенно не даёт. Для понимания психологии современных людей нужно изучать современных людей. Что касается социального уклада, то он у всех людей примерно одинаковый — верхушка и эксплуатируемые массы. У современных людей это принимает современные формы, а у первобытных племён роль верхушки исполняют вожди — как правило, ими становятся те, кто может устроить для соплеменников большое пиршество. У таких людей, конечно, нет деления на такие страты, как знать или рабы, например. Однако всё равно в каждом племени выделяется «начальник», который лидирует.

— То есть иерархичность свойственна людям от природы?

— Да, начиная с самых первобытных времён. Даже в совсем маленьких группах, которые антропологи находили в джунглях, всё равно был лидер. Да, он мог принести много пользы своим сородичам за счёт опыта, ума, ловкости. Но вождём он всё равно становился для собственной выгоды — не бескорыстно.

— Зачем современная наука изучает эти племена, что это даёт учёным?

— Во-первых, это делается из общего для людей стремления к новым знаниям. Во-вторых — в обычаях и нормах таких народностей и племён мы можем найти те механизмы толерантности, человеческой взаимопомощи и способности к компромиссам, которых так не хватает современной цивилизации с её технократическими и меркантильными тенденциями.

Источник