«Ничего особенного не нужно делать»: Шлейхер — о «тупости» вышки, нехватке жёсткости при входах в воду и съёмках в кино

Набирать на вышке высокие суммы баллов, которые позволили бы бороться за медали на международном уровне, не позволяют травмированные локти. Об этом в интервью RT рассказал прыгун в воду Никита Шлейхер. По его словам, после операций рукам перестало хватать жёсткости, из-за чего не всегда удаётся погасить вход в воду. Тем не менее спортсмен отметил, что любит прыгать с десятиметровой высоты больше, чем с трамплинов, а также рассказал, почему предпочитает открытые бассейны.

• Никита Шлейхер
• РИА Новости
• © Алексей Даничев

Есть достижения, масштабность которых не всегда просто объяснить людям, далёким от того или иного вида спорта. Выступая на Кубке России в Саратове, казанский прыгун в воду Никита Шлейхер одержал победу в трёх личных дисциплинах, выигрывать которые в рамках одного старта не удавалось ни одному человеку в мире.

— Год назад, рассказывая о своих планах, вы сказали, что распрощались с идеей серьёзных выступлений на вышке ещё в 2019 году. И тем не менее продолжаете прыгать с этого снаряда. Зачем?

— Исключительно ради удовольствия. Для меня это несложно.

— Но ведь это как минимум дополнительные часы тренировок?

— В том-то и дело, что вышку как отдельный снаряд я почти не тренирую. Отрабатываем с Сашей Белевцевым только синхронные раз в неделю, а недостающие два прыжка для того, чтобы выступать в личном первенстве, я собираю непосредственно на соревнованиях.

— Вот прочитает это интервью кто-то из молодых коллег и придёт к тому, что тренироваться вообще не нужно.

— Это не так, конечно. Просто вышка для меня — это реальное удовольствие, а вот трамплин — тяжёлая каждодневная работа. Это касается и собственной программы, и синхронных прыжков с Женей Кузнецовым.

— Ваша коллега Елизавета Кузина говорила о десятиметровой вышке примерно так же. Мол, хорошее занятие, когда нужно переключиться и отдохнуть.

— Это потому, что вышка — «тупой» снаряд. Ничего особенного не нужно делать, чтобы прыгать.

— Сейчас вы реально поставили меня в тупик, даже не знаю, как комментировать. Программа-то у вас достаточно сложная. Неужели и страшно никогда не было?

— Свои прыжки я собрал году так в 2016-м, все они давно и хорошо выучены. Да и вообще карьеру я когда-то начинал именно с вышки. Все мои медали с этого снаряда пошли. Просто потом была пауза, я переключился на трамплин, и только в прошлом году тренеру удалось убедить меня в том, что нет никакого смысла полностью отказываться. Хотя бы ради синхрона. Впервые после той паузы мы с Белевцевым выступили в апреле прошлого года на соревнованиях в Минске, и это мне так понравилось, что к чемпионату России по собственной инициативе дособрал два прыжка для личного финала.

— Со стороны вообще складывается впечатление, что прыгать с десятки вам значительно комфортнее, нежели с трёхметровой высоты.

— Да, однозначно. Я вообще на вышке более уверенно себя чувствую.

— Зачем же тогда так упорно тренировать трамплин?

— Я прекрасно понимаю, что мои шансы на этом снаряде, если рассуждать применительно к международным выступлениям, более высокие. На вышке мне сложнее ставить входы в воду, а без этого вряд ли получится набирать те суммы, которые позволили бы бороться за медали. Мне, собственно, всегда этого не хватало, даже когда полноценно тренировал только вышку. Как бы хорошо ни прыгал, максимальные оценки были 8,0—8,5. Девять баллов уже считал за счастье. И то такое только на задних входах в воду случалось, на передних ни разу.

— Пытались понять причину?

— Руки слабые, наверное. Плюс локти травмированные, после операций перестало хватать жёсткости. А погашенный вход в воду — это всегда жёсткий вход.

— С вышкой и трёхметровым трамплином разобрались. Но ведь вы ещё в Саратове прибрали к рукам золото на метровой высоте. Или на этот снаряд заявились по принципу «десять баксов не лишние»?

— Можно сказать и так. Призовые деньги никогда не помешают. Тем более в нашем виде спорта. К тому же любые соревнования — это всегда дополнительный опыт. Если хватает сил, почему бы не поучаствовать лишний раз?

— Вы сказали как-то, что прыжки в воду — это такой вид спорта, где может случиться что угодно и когда угодно. Получается, сколько бы спортсмен ни тренировался, он не может быть уверен в результате?

— Добиться стабильности, безусловно, можно. Просто всегда остаётся пространство для какой-то непредвиденной ситуации. Собственно, такую ситуацию мы видели в том же Саратове, когда в синхронных прыжках с трамплина у Егора Лапина подкосилась нога в отталкивании. Не думаю, что у него могли быть какие-то сомнения при исполнении этого элемента, но вот ошибся человек в наскоке — и 0 баллов. С каждым может случиться.

— Но не с каждым это случается на Олимпийских играх, как это произошло с вами в Токио. Насколько вообще легко ошибиться на трамплине?

— Для этого бывает достаточно лишь чуточку не туда поставить ногу в наскоке. Дальше — миллион вариаций. Конкретно для меня наскок гораздо более сложен, нежели вращения в воздухе. Соответственно, когда я чувствую, что правильно попадаю в отталкивание, уверенность в самом прыжке возрастает неимоверно.

— Иначе говоря, проблемными можно назвать только те комбинации, которые исполняются с разбега?

— С одной стороны, из задней стойки делать проще, с другой — некоторые прыжки физически сами по себе даются тяжело, особенно когда ты не в форме. Например, 3,5 оборота назад. Его можно банально не успеть выкрутить. А те же самые 3,5 оборота назад с разбега едва ли не самый любимый элемент у меня.

— Подготовку к мартовским Евразийским играм вы уже спланировали?

— Если будет организован сбор, поеду на «Озеро Круглое», нет — останусь дома, в Казани.

— Сейчас почти все сборы у прыгунов в воду — это «Озеро Круглое». Не возникает отторжения?

— Раньше случалось, хотелось сменить обстановку. Сейчас привык, стал относиться к этому как к работе, что ли. Ну да, пока у нас нет другой равноценной базы, где всё было бы в шаговой доступности: гостиница, питание, бассейн. Прекрасный спортивный комплекс сейчас построен в Екатеринбурге, но там не до конца отлажена бытовая инфраструктура.

— Что для вас предпочтительнее: открытый бассейн или закрытый?

— Я люблю открытые. Там всё ярко, всё очень хорошо видно в прыжке. Если погода позволяет, тренироваться становится очень комфортно. Мне, во всяком случае, солнце никогда не мешало. Хотя в открытых бассейнах мы сейчас максимум раз в год выступаем.

— Свои выступления постфактум пересматриваете?

— Один раз изучаю обязательно. Отмечаю какие-то ошибки.

— Есть разница, смотреть на себя на соревнованиях или на большом экране в кино? Имею в виду вашу работу дублёром в недавно вышедшем художественном фильме о прыжках в воду.

— На соревнованиях я значительно более собран, сконцентрирован. А в кино нужно просто прыгнуть. Правда, некоторые прыжки в ходе съёмок приходилось исполнять по нескольку раз, но всё равно это совершенно другой настрой.

— Вы себе в том фильме понравились?

— Ну дублёр — это всё ж таки не главный герой. Меня, считайте, почти что и нет, так — мельком. Соответственно, не было и вау-эффекта. Но было прикольно в этом поучаствовать, увидеть весь процесс изнутри, скажем так.

— Что больше всего понравилось?

— Наблюдать за тем, как люди себя ведут. Как перестраиваются, когда входят в роль своего персонажа или выходят из неё, как только раздаются слова: «Стоп, снято!» Возможно, сами актёры вообще этого не замечают, но мне со стороны было хорошо видно.

— Не жалели, что не вы там главный герой?

— Вообще нет. Я не люблю камеры. Не смогу расслабиться. Не моё это, в общем.

— Казань с некоторых пор стала довольно культовым местом — центром подготовки не только классических прыгунов в воду, но и тех, кто выступает в хайдайвинге, включая двукратного чемпиона мира Артёма Сильченко. Но я, честно говоря, была сильно удивлена, когда узнала, что одна из спортсменок, которая осваивает сейчас прыжки с большой высоты, пришла в бассейн из художественной гимнастики.

— Настя действительно тренируется вместе с нами, потихоньку осваивает элементы.

— Смотреть со стороны интересно?

— Скорее, страшно, когда видим, как она лезет на вышку. Мы-то, в отличие от неё, прекрасно понимаем, чем может обернуться для не слишком подготовленного человека любой неудачный прыжок с такой высоты. Поэтому внутренне постоянно наготове прыгнуть в воду и помочь выбраться, если понадобится.

— За тем, как ваши потенциальные соперники сейчас выступают на чемпионате мира в Дохе, следите?

— Да. Удивился, что второе место в синхронных прыжках с трамплина заняли итальянцы, которые никогда раньше не были в призах, в остальном всё предсказуемо. В китайской паре никаких изменений не произошло в сравнении с прошлым годом — там выступает парень, который в синхроне был олимпийским чемпионом Токио, а в индивидуальных прыжках занял второе место. По сложности моя программа на трамплине абсолютно идентична тому, что делает он. Хотя наиболее сложные комбинации делают мексиканцы.

Осман Ибарра в Дохе выполнил 3,5 оборота вперёд с винтом, чего в мире не делал ни один человек, и стал третьим на трамплине. Рэндал Вальдес тоже единственный, кто делает с вышки 4,5 оборота вперёд согнувшись. А вот Джеку Лоу (олимпийский чемпион 2016 года в синхронных и двукратный призёр Игр в личном первенстве. — RT), похоже, становится тяжело. В синхроне у англичан как-то совсем не сложилось: завалили два последних прыжка и остались пятыми. А в индивидуальном виде Лоу не попал даже в полуфинал. Хотя сложно судить о причинах, когда не видишь соперников собственными глазами.

— Уже известно, что во второй половине марта — начале апреля у российских прыгунов должен состояться совместный тренировочный сбор с китайцами. Эта информация вдохновляет?

— Да, очень. Уже хочется с кем-то попрыгать на хорошем уровне, посмотреть на то, как тренируются сильные соперники. От замкнутости сильно устаёшь. Хотя конкуренция у нас достаточно высока и на внутренних турнирах, все ведь стараются не проиграть друг другу.

Источник