«Старался через боль достать соперника»: Гаджимагомедов о победе с травмой, Играх в Париже и бойкоте ЧМ в Ташкенте

Главная цель на ближайшее время — отобраться на Олимпиаду в Париже и завоевать там золотую медаль, заявил в интервью RT двукратный чемпион мира по боксу Муслим Гаджимагомедов. По его словам, только после этого можно будет переходить в профессионалы. Представитель категории до 91 кг также рассказал, как справлялся с травмой ноги на чемпионате мира в Ташкенте, и отметил, что бойкот соревнований некоторыми странами не повлиял на конкуренцию.

• РИА Новости
• © Алексей Филиппов

«До сих пор хожу с костылём»

— По окончании чемпионата мира в Ташкенте вы буквально на день заехали в Москву, после чего вернулись в Дагестан. Как принимали на родине?

— Мы прилетели в Махачкалу. Очень тепло и хорошо встретили. Были все родственники, друзья. Приехали министр спорта Республики Дагестан Сажид Сажидов, представители местной федерации бокса, а также правительство региона. Спасибо им за такое внимание. Очень приятно.

— Много людей встречали в аэропорту?

— Да, народу собралось много. Ведь мы прилетели вместе с Шарабутдином Атаевым. Помимо моих родственников и друзей, приехали и его близкие.

— В 2018 году после победы над Конором Макгрегором в честь Хабиба Нурмагомедова организовали пресс-конференцию на «Анжи Арене». Как думаете, что вам нужно сделать для такого приёма?

— Стать абсолютным чемпионом мира, забрав все пояса в профессиональном боксе. Тогда будут встречать как Хабиба (смеётся).

— Наверняка было много поздравлений. Чьи слова для вас были наиболее ценными?

— Родных, близких и друзей. Их сообщения открыл самыми первыми, и они самые запоминающиеся. Спасибо всем, кто переживал за меня. Мне написали очень много людей. Долго пришлось читать, физически не справлялся.

— Родители смотрели ваши поединки на чемпионате мира?

— Да. У нас в горах проблемы со светом. И чтобы посмотреть трансляцию, пришлось специально включать электрогенератор. С трудом, но родители смогли понаблюдать за моими выступлениями в последних двух раундах турнира.

— Обычно матерям непросто наблюдать за тем, как их сын бьётся на ринге. Как ваша на это реагирует?

— Моя мама нормально переносит бои. У меня даже больше папа переживает. Как рассказывали, в этот раз он посмотрел два раунда в финале и ушёл из комнаты на третьем. Так волновался, что не смог дальше следить. Вернулся уже после окончания схватки.

— Как они оценили ваше выступление?

— Папа всегда старается разбирать мои бои. Обычно находит, за что поругать. Результатом доволен, но всё равно звонит и объясняет, где я недоработал. Обращает внимание на эпизоды, где я мог пробить посильнее, или указывает, в чём ещё можно прибавить. Но в этот раз такого не было, поскольку все понимали: бился с травмой ноги и не мог полноценно боксировать. Поэтому близкие просто рады моему золоту.

— Если бы вы сами оценивали своё выступление, то какую бы оценку поставили?

— Девять из десяти, потому что травма очень серьёзная. Даже сейчас нахожусь у друзей с костылём, без него передвигаться не могу. А в Ташкенте кололи обезболивающие, замораживали ногу. Пробовали все разрешённые средства, чтобы я вышел на ринг и был в состоянии вытерпеть девять минут. Сделали всё возможное и невозможное для победы.

— Вы уже прошли обследование? Насколько серьёзна травма?

— Да, в Москве сделали снимки. Перелома нет, сильное растяжение связок. Врач расписал лечение, курс физиотерапии и сказал обеспечить ноге полный покой в ближайшие три недели.

— На прошлом чемпионате мира вам также пришлось боксировать с повреждением. Какие были первые мысли, когда почувствовали боль в ноге на этот раз?

— Шёл четвертьфинал с бразильцем Кено Мачадо, серебряным призёром чемпионата мира. У меня всё получалось: хорошо чувствовал ринг, спокойно делал свою работу. Поначалу подумал, что маты разошлись. Такое бывает, когда боксёры активно перемещаются. Но потом понял: дело не в покрытии, а в ноге. Мне пришлось полностью поменять план как на эту схватку, так и на следующие. Практически не мог двигаться, поэтому оставшиеся бои проводил на характере.

— Не было мысли: «Неужели опять»?

— Да, конечно. В этот раз даже хотелось отказаться от продолжения борьбы, потому что было очень больно. Но оставался всего один раунд, поэтому решил дотерпеть до конца. Ведь победитель точно уже получал медаль.

— Что было после боя?

— Я не мог ходить. Сильно хромал, даже когда покидал ринг. Тренеру и вовсе сказал, что у меня сломана нога. Правда так думал: она хрустела, я не мог ею шевелить. К тому же после схватки она очень быстро опухла, отекла. Мы сразу же поехали в больницу, сделали рентген. Предложили надеть гипс, поскольку растяжение связок оказалось очень сильным, и оставить ногу в покое. Всё было настолько плохо, что по кабинетам передвигался в инвалидной коляске.

В итоге не согласились на гипс и поехали домой лечиться. Хорошо, что на следующий день не было боя, в выходной делали уколы и другие процедуры. Так постепенно восстановили ногу, и я смог выйти на бой с Лазизбеком Муллажоновым.

— Вы говорили, что перед полуфиналом подумывали сняться с турнира. Что вас всё же остановило?

— Этого никто не хотел, ведь была проделана огромная работа. Столько сборов, соревнований, тренировок. Тем более оставались соперники, над которыми неоднократно брал верх. Поэтому было очень обидно. На самом деле, думал, меня снимут организаторы. Но спасибо нашим врачам, которые всё же не сдались, попробовали вылечить ногу, и с помощью Всевышнего у нас это получилось.

— Как вообще во время боя концентрироваться на оппоненте, если что-то болит?

— Это очень тяжело. А ещё сложнее было отсутствие возможности работать в своём стиле. Нога не позволяла нормально двигаться, «раздёргивать» противника за счёт быстрых движений. Вместо этого приходилось плотно боксировать, на характере выигрывать бои, нанося много ударов. К счастью, получилось. Старался через боль достать соперника. Рисковал и ногой, и рукой, но в любом случае назад пути уже не было.

«Были сомнения, что золото уйдёт сопернику»

— С Азизом Аббесом Мухийдином вы ранее уже встречались. Именно поражение в поединке с вами не позволило ему выступить на Олимпийских играх в Токио. Какой тактики против него вы планировали придерживаться и насколько всё усложняла нога?

— Хорошо знаю его. То, что я не мог действовать в своём стиле, сыграло ему на руку. На ногах я намного быстрее Мухийдина, а он не может на равных биться с теми, кто чуть-чуть превосходит его в скорости. Но в этот раз мне приходилось порой просто стоять на месте, защищаясь от его ударов. Со многими справился, однако что-то и пропускал, поскольку не мог двигаться нормально. Тем не менее с небольшим преимуществом, но победил. Если бы был здоров, то, как обычно, выиграл бы единогласным решением судей.

— Если смотреть на карточки судей, то самыми сложными для вас были поединки с Мачадо и Мухийдином. После какого из них больше всего сомневались в успехе?

— Мачадо я разорвал в первом раунде и во втором прекрасно понимал, что нужно делать. Уверенно вёл у него, но нога подвела. Тем не менее второй и третий отрезки отдали мне: даже в такой ситуации очень хорошо попадал по нему на отходах. Но мог бы больше раз достать, если бы был здоров. То же самое могу сказать и про Мухийдина. Как бы ни мешала травма, всё равно старался прессинговать, был активнее, попадал по корпусу, голове. Пару раз, правда, пропустил.

— Показалось, Мухийдин больше бегал по рингу и клинчевал, чем пытался размениваться. Насколько такое поведение оппонента выводит из себя?

— И Мачадо, и Мухийдин активно двигались. Бразилец — классический боксёр, который работает на отходах. Когда в третьем раунде я на него не шёл, он сам был вынужден действовать первым номером. И мне в тот момент как раз не хватало работы ног.

А итальянец очень грязно боксировал. Постоянно держал меня. Рефери на ринге почему-то замечания ему особо не делал, хотя всё было очень явно. Надеюсь, это видели остальные судьи. Если боксёр постоянно лезет клинчевать, это ведь тоже оценивается.

— В финале вынесение итогового вердикта затянулось. О чём думали в тот момент?

— В третьем раунде отдал абсолютно все силы. Считаю, выиграл финал, потому что противник и убегал от меня, и очень часто клинчевал. Думаю, в жюри это отметили, когда пересматривали заключительный отрезок. Попаданий у меня было не так много, как хотелось бы, но значительно больше, чем у Мухийдина. Также на моей стороне была активность. Я шёл на итальянца, старался атаковать. Это всё оценивается, и арбитры логично встали на мою сторону.

— То есть не было опасений, что золото уйдёт оппоненту?

— На сегодняшний день мы все знаем, как относятся к России. Поэтому сомнения, конечно, присутствовали. Будь бой чуть более близкий, отдали бы победу ему. Такое на чемпионате мира случилось с другими нашими ребятами. Очень рад, что в моём случае судьи приняли правильное решение.

— В каком бою с участием россиян вердикт вас особенно возмутил?

— Близкие поединки были у Эдмонда Худояна, Всеволода Шумкова и Дмитрия Двали. Диме уж точно можно было отдать предпочтение. Но судьи долго просматривали эпизоды и всё же склонились на сторону его визави.

Вы просто посмотрите, за что мне открыли нокдаун в полуфинале. Там даже удара как такового не было. На ровном месте, из ничего. Просто хотели развернуть битву в другую сторону. И все раунды у Муллажонова я брал уверенно, было много чистых попаданий, а замечали это лишь трое из пяти представителей жюри.

А в самом конце ещё засчитали мне нокдаун, хотя меня даже не болтануло. Но, к сожалению, такие эпизоды случаются. Надеюсь, в дальнейшем всё будет хорошо. Насколько знаю, работавшая на моей схватке арбитр отстранена. Хорошо, что борьба с такими рефери ведётся.

— На ваш взгляд, она просто хотела помочь местному спортсмену? У Имама Хатаева был похожий момент с мексиканцем; он считает, дело в том, что работала женщина. Она просто испугалась сильных ударов полутяжеловесов и от страха открыла счёт.

— Может быть, но в моём случае даже близко не было ничего подобного. Мы с Лазизбеком смотрели друг на друга и поначалу не понимали, кому и почему открыли счёт. Когда выяснилось, что мне, узбек начал радоваться. Наверное, полагал, что ему отдадут победу. Но я потом возместил ему нокдаун несколькими хорошими ударами. Три-четыре точно прошло, и в тот момент уже ему можно было засчитывать нокдаун.

— Вы не раз говорили в интервью, что не любите ждать. В частности, время ожидания перед финалом первого чемпионата мира было тяжелее, чем само сражение. А теперь?

— Я уже на опыте, привык и теперь спокойно к этому отношусь. Волнение было раньше. Когда один раз через это прошёл, уже нет таких переживаний. Не сидишь и не думаешь о предстоящем испытании.

— В Ташкенте из-за решения бойкотировать соревнования не выступали представители многих стран, таких как США, Великобритания, Германия и др. Если бы они были, смогли бы победить, несмотря на травму?

— В моём весе нет ни одного топ-боксёра из этих стран. На самом деле соревнования получились очень конкурентными. За всю историю чемпионатов мира не было столько государств и участников. Для меня это уже третье первенство, и такого масштаба, как в этот раз, ещё не видел. Плюс ко всему дополнительной мотивацией для боксёров стал призовой фонд. Все ребята «горели», хотели в том числе и из-за куша победить. Потому что $200 тыс. — большие деньги и огромная помощь в жизни. Спасибо за это главе IBA Умару Кремлёву. На турнире были спортсмены из бедных стран, выиграв, они уезжали из Ташкента счастливыми.

— Сейчас США, Великобритания и их союзники хотят отделиться от IBA и создать свою спортивную федерацию. Как вы думаете, получится у них это сделать?

— Мне кажется, нет, потому что никто сейчас не хочет боксировать бесплатно, как раньше, когда нам давали только медаль и грамоту. Ребятам нужно кормить свои семьи. Всем нужны деньги. И спортсмены будут стремиться биться там, где есть призовые. Каждый хочет, чтобы его труд оценили, как это делает Умар Назарович. Пока есть IBA, я никогда не буду участвовать в соревнованиях под эгидой других организаций. Думаю, так же ответят и другие.

До прихода Кремлёва у нас была AIBA, которая постоянно была в долгах. Полагаю, руководители ассоциации нормально жили, а спортсменам ничего не давали. Сейчас же у боксёров есть возможность заработать деньги, менять свою жизнь к лучшему.

«Основная цель — золото Олимпиады»

— После ЧМ вы признались, что в сентябре планируете побороться за путёвку на Олимпийские игры 2024 года. Верите, что российским спортсменам разрешат там выступить?

— Как и все наши атлеты, очень сильно надеюсь на это. Будем настраиваться на отборочные турниры. Пока какой-то конкретики нет, но, думаю, в сентябре-октябре квалификационные состязания должны состояться. Точная информация появится позднее.

— При этом в сентябре состоятся Азиатские игры. Это говорит о том, что вы надеетесь выступить именно там?

— Я всего лишь спортсмен и не обладаю всей информацией. Есть разные версии, но не хочу их озвучивать, поскольку всё может измениться.

— Совмещать любительский и профессиональный бокс крайне непросто. Насколько это сложно конкретно вам? И где на данный момент вам больше нравится выступать?

— Конечно, нужно немного времени, чтобы перестроиться на бои в профессионалах. Но мне пока и там и там комфортно.

— На данный момент в вашем послужном списке значится лишь один поединок, в то время как многие другие призёры Игр в Токио провели три и более.

— На самом деле я бился дважды. К сожалению, один из боёв посчитали как выставочный, потому что визави не хотел портить свой рекорд. Потихоньку пробую себя на этом поприще. Быть может, этим летом подерусь ещё раз, если в Dynamo Boxing Promotions подыщут мне оппонента.

— О полном переходе пока не задумываетесь?

— Нет, главная цель — это ещё одна Олимпиада. Поэтому карьера в любителях сейчас на первом месте.

— Чтобы всё-таки закрыть вопрос и взять золото, поскольку в Токио было только серебро?

— Да, именно так.

— В своё время Дмитрий Бивол стоял перед выбором — хороший старт карьеры в профессионалах либо участие в Олимпиаде. Он выбрал первое. Почему для вас в приоритете Игры?

— На тот момент в его весе была хорошая конкуренция. У меня же, по сути, уже почти есть путёвка, один раз этот путь прошёл, всё знаю. Со всеми основными соперниками не только встречался, но и брал над ними верх. Набрался хорошего опыта и хочу ещё раз попробовать себя на Олимпиаде.

— Насколько большим разочарованием для вас станет отсутствие возможности отобраться на Игры?

— Конечно, будет очень печально, если это произойдёт. Но я надеюсь, что такого не случится. Поскольку спорт должен быть вне политики, из-за неё нельзя отстранять атлетов. Верю, что примут справедливое и правильное решение и всё-таки допустят нас.

— Если всё-таки произойдёт форс-мажор, останетесь ещё на четыре года в любителях?

— Время покажет. Оно на самом деле очень быстро проходит. Кажется, буквально вчера были в Токио, а вот уже и Игры в Париже не за горами. Посмотрим.

— Многие спортсмены ради участия готовы сменить спортивное гражданство.

— Я такой вариант не рассматриваю. Не готов выступать за другую страну.

— Из современных боксёров вы выделяете Тайсона Фьюри. Что именно вас в нём впечатляет?

— У него хорошая тактика. Он большой, но в то же время быстрый.

— Если попытаться собрать идеального боксёра, какими качествами он бы обладал? Например, скорость Василия Ломаченко, защита Флойда Мейвезера, удар Майка Тайсона.

— Я считаю Мохаммеда Али величайшим и наиболее универсальным боксёром в истории. У него всё было на самом высоком уровне: скорость, точность, сила удара.

— Назовите любимую схватку с участием Али.

— С Джорджем Форманом. Больше всего раз пересматривал именно её.

— Удивительно, но многие спортсмены признаются, что не любят смотреть поединки и в свободное время практически этим не занимаются. А вы?

— Пересматриваю не только свои поединки, но и соперников. Не могу сказать, что много. Но несколько боёв стараюсь изучить, чтобы подготовиться. А так, конечно, слежу за мировым боксом.

— Помимо непосредственно бокса, чем ещё занимаетесь?

— В детстве ходил в секцию вольной борьбы, увлекаюсь MMA. Могу и в футбол поиграть. Но всё это для себя. Бокс у меня всегда на первом месте.

Источник